Какое наследие Brexit оставил Европе

Реакция рынков на шок Brexit оказалась сдержанной, если ее сравнивать с двумя недавними эпизодами глобальной финансовой волатильности - летом 2015 года (в связи со страхами жесткого приземления китайской экономики) и в течение двух первых месяцев этого года (из-за возобновления тревог по поводу Китая и ряда других потенциальных глобальных рисков). Этот шок оказался скорее региональным, чем глобальным: наибольший рыночный эффект наблюдался в Великобритании и Европе, при этом волатильность длилась всего около недели, в то время как два предыдущих эпизода серьеного сброса рискованных активов длились около двух месяца каждый и вызвали резкую коррекцию цен на американские и мировые ценные бумаги.

Почему этот шок оказался таким сдержанным и краткосрочным?

В первую очередь потому, что на долю Великобритании приходится лишь 3% мирового ВВП. А на долю Китая, обладающего второй крупнейшей экономикой мира, приходится 15% мирового ВВП и более половины темпов роста глобальной экономики.

Кроме того, демонстрация Евросоюзом своего единства после Brexit (наряду с результатами испанских выборов) успокоила тех, кто боялся, что ЕС или еврозона начнут тут же разваливаться. Быстрая смена правительства в Британии укрепила надежды, что результатом переговоров о разводе с ЕС - какими бы сложными они ни были - станет соглашение, которое сохранит большинство торговых связей, благодаря сочетанию значительных прав доступа к общему рынку с умеренными миграционными ограничениями.

Но самое важное, рынки быстро пришли к выводу (и включили его в цену акций), что шок Brexit вызовет дальнейшее смягчение политики крупнейших центральных банков мира. И действительно, как и в двух предыдущих эпизодах, предоставленная центральными банками ликвидность поддержала рынки и экономику.

Впрочем, возможно, что риск волатильности в Европе и мире лишь временно отсрочен. Оставляя сейчас в стороне другие глобальные риски (например, замедление и так уже посредственного роста экономики в США, новые страхи по поводу жесткого приземления Китая; слабость цен на нефть и другое сырье, хрупкость ключевых развивающихся рынков), можно отметить массу причин для беспокойства по поводу Европы и еврозоны.

Во-первых, если процедура развода Британии и ЕС затянется и окажется очень болезненной, экономика и рынки пострадают. А неудачный развод может даже привести к выходу Шотландии и Северной Ирландии из состава Соединенного Королевства. В этом сценарии Каталония начнет добиваться независимости от Испании. А Дания и Швеция, которые не собираются вступать в еврозону, после ухода Британии могут испугаться, что станут в ЕС странами второго сорта, и это заставит их задуматься о собственном выходе из ЕС.

Во-вторых, предстоящие выборы обещают превратить политику в минное поле. В сентябре в Австрии пройдут повторные президентские выборы; предыдущие закончились фактической ничьей, дав ещё один шанс Норберту Хоферу из ультраправой Партии свободы. В октябре Венгрия проводит (по инициативе премьер-министра Виктора Орбана) референдум по поводу отмены утвержденных ЕС квот на размещение мигрантов. А самое главное, Италия проведет референдум о внесении изменений в конституцию; если поправки будут отвергнуты, под угрозой в итоге окажется членство страны в еврозоне.

На сегодня Италия является самым слабым звеном в еврозоне. Политические позиции правительства премьер-министра Маттео Ренци неустойчивы, рост экономики анемичен, банки нуждаются в капитале, а бюджетные нормативы ЕС будет трудно соблюсти, не спровоцировав новую рецессию. Если Ренци постигнет неудача, а это кажется все более вероятным, тогда "Движение пяти звезд", которые выступает против евро и которое получило поддержку на недавних муниципальных выборах, сможет прийти к власти уже буквально в следующем году.

Если это случится, страхи 2015 года по поводу возможного выхода Греции из еврозоны поблекнут в сравнении с новыми проблемами. Италия, третья по размерам экономики страна еврозоны, является слишком большой, чтобы рухнуть. Но ее долг в десять раз больше, чем у Греции, поэтому она еще и слишком большая, чтобы ее можно было спасти. Ни одна программа ЕС не позволит гарантировать выплату госдолга Италии, равного ?2 трлн ($2,2 трлн), что соответствует 135% ВВП страны.

Помимо этого, дополнительную неопределенность создают предстоящие в 2017 году выборы во Франции, Германии и Нидерландах, поскольку слабый рост экономики и высокий уровень безработицы в большинстве стран Европы способствует увеличению поддержки антиевропейских, анти-иммигрантских, антимусульманских и антиглобалистских популистских партий как на правом (в ключевых странах еврозоны), так и на левом (в периферийных странах еврозоны) флангах.

Между тем, в соседних с Европой странах ситуация плоха, и она только ухудшается. Ревизионистская Россия становится все более напористой не только в Украине, но и в Прибалтике и на Балканах. У продолжающегося хаоса на Ближнем Востоке есть, по меньшей мере, два последствия: новые теракты во Франции, Бельгии и Германии, которые со временем способны подорвать уверенность бизнеса и потребителей, и миграционный кризис, требующий более тесной кооперации с Турцией, которая сама стала нестабильным государством после неудачного военного переворота.

Пока не завершится предстоящий раунд выборов, ЕС вряд ли будет предпринимать какие-либо шаги с целью завершить формирование своего недоделанного валютного союза, в том числе расширять взаимную ответственность по рискам и ускорять структурные реформы, подталкивающие к более быстрой экономической конвергенции. На фоне нынешнего медленного хода реформ (и старения населения) потенциальный рост в еврозоне остается низким, в то время как реальный рост демонстрирует очень скромное циклическое восстановление, которое к тому же оказалось сейчас под угрозой из-за рисков и неопределенностей, вызванных Brexit. Между тем, большой размер долгов и дефицита бюджетов (наряду с правилами еврозоны) ограничивает применение мер фискальной политики для стимулирования экономического роста, а Европейский центральный банк, тем временем, приближается, похоже, к пределам возможностей монетарной политики - даже нетрадиционной - по поддержке восстановления экономики.

Вряд ли дезинтеграция еврозоны и ЕС может произойти внезапно. На пути многих грозящих им рисков стоят предохранители. И, разумеется, дезинтеграции можно избежать с помощью политической программы, в которой будет сбалансирована необходимость усиления интеграции с желанием определённой национальной автономии и суверенитета в некоторых вопросах.

Однако императивом является поиск способов интеграции, которые будут политически приемлемыми и демократическими. Результатом политики бюрократического выпутывания  из трудных ситуаций стало неустойчивое равновесие, которое делает дезинтеграцию ЕС и еврозоны неизбежной. На фоне многочисленных угроз, нависших над Европой, сейчас требуется новое политическое видение.

Нуриэль Рубини - гендиректор Roubini Macro Associates, профессор экономики в Бизнес-школе Стерна при Нью-Йоркском университете

Copyright: Project Syndicate, 2016