- Горячие темы:
- Коммуналка
- Тесты bigmir)net
- ВНО в Украине 2024
Корреспондент: Герои Арсенала. Эксклюзивное интервью с кураторами Arsenale-2014
Киевский музейный комплекс Мистецький арсенал с того самого времени, как появилась идея о его организации, всегда был местом непростым и даже конфликтным. А с тех пор как летом его гендиректор Наталья Заболотная в ходе подготовки выставки Великое и величественное решила закрасить черной краской работу одного из ее участников, страсти вокруг главной арт-площадки страны не стихали ни на день.
Вначале из Арсенала уволился его главный куратор Александр Соловьев, выразив таким образом личный протест против акта цензуры. Затем бойкот Арсеналу объявила группа молодых художников, возглавляемая членом объединения Р. Э. П. Владимиром Кузнецовым, чья работа Колиивщина: Страшный суд стала причиной конфликта. Так активисты выразили свое несогласие с поступком Заболотной, уничтожившей картину, изображавшую горящих в аду чиновников, милиционеров и священнослужителей.
Осенью от сотрудничества с Арсеналом отказался именитый российский куратор и философ Борис Гройс - с ним Заболотная вела переговоры о создании дискуссионной платформы второй киевской биеннале современного искусства Arsenale-2014. Свое решение россиянин объяснил нежеланием работать с украинской художественной средой, зацикленной, по его словам, на собственных проблемах.
В конце ноября Гройсу нашли замену. За организацию киевского арт-смотра Arsenale-2014, назначенного на осень следующего года, взялись австрийские кураторы Георг Шелльхаммер и Гедвиг Саксенхюбер. Этот интеллектуальноартистический тандем известен в международной художественной среде благодаря подготовке многочисленных выставок вроде престижной европейской биеннале Манифеста, которую они курировали в 2010-м, а также созданию ведущего венского арт-журнала Springen.
Практически все проекты, в которых принимали участие Шелльхаммер и Саксенхюбер, называют громкими и неожиданными. За кураторами, увлекающимися нестандартными подходами к работе, даже закрепилась слава бунтарей.
Корреспондент встретился с Шелльхаммером и Саксенхюбер в стенах Арсенала во время их короткого визита в Киев, чтобы узнать о том, каким они видят будущее мероприятие. Первая биеннале стала самым масштабным событием в сфере изобразительного искусства в новейшей истории Украины.
В ходе беседы кураторы, не скрывающие своего критического подхода к искусству и собственных левых взглядов, были полны энтузиазма и проявляли неподдельный интерес к украинской действительности.
- Вы наверняка изучили опыт первой киевской биеннале, прежде чем согласились курировать вторую. Как оцениваете это событие?
Саксенхюбер: - Я не могу судить, так как не присутствовала здесь лично. Я лишь видела материалы в интернете, смотрела каталог, но не могла почувствовать пространство. Хотя я видела другие выставки [куратора первой биеннале, именитого британца] Дэвида Эллиота, и могу сказать, что наши методы работы очень отличаются.
Шелльхаммер: - Я тоже не видел выставку вживую, но мне показалось, что Эллиот ставил перед собой задачу сделать событие с высокими стандартами и громкими именами. В этом одновременно заключаются как сила, так и слабость первой биеннале. Она на самом деле вызвала международный резонанс, была обсуждаема и хорошо принята, что редко случается с начинающими биеннале. Если судить с этой позиции, было положено хорошее начало, Эллиот создал прочную основу для международного мероприятия. Все это, безусловно, способствовало нашему решению взяться за проект. Но, имея отличную отправную точку, у нас есть возможность сделать нечто совершенно другое.
- Что больше всего привлекло вас в предложении курировать биеннале в Киеве, а что заставило сомневаться?
Саксенхюбер: - Перед нами стоит интересная задача, на выполнение которой крайне мало времени. Это, пожалуй, было главной причиной для сомнений.
Шелльхаммер: - А основная причина, по которой мы согласились, заключается в том вызове, что нам брошен. Мы любим конфликты, истории конфликтов. При этом времени действительно в обрез - на подготовку осталось всего девять месяцев. Впрочем, у нас есть несколько идей и пристрастие расширять рамки форматов, работать в непростых условиях. К тому же именно сейчас, когда украинский народ активно обсуждает собственное будущее, пора погрузиться в этот контекст, а не принимать какоето другое, более безопасное предложение, которое, поверьте, у нас тоже было.
- К слову о конфликтах: вы, вероятно, имеете в виду инцидент с закрашиванием картины в стенах Арсенала. Что думаете о случившемся?
Саксенхюбер: - Конфликт уже произошел, и, я уверена, Наталья [Заболотная] извлекла урок из ситуации. Так что мы планируем продолжить дискуссию вокруг вопроса цензуры.
Шелльхаммер: - Знаете, это как с вопросом оценки первой биеннале. Ты всегда слышишь о случившемся от кого-то другого, но не знаешь ситуацию изнутри. Поэтому мы уже встретились с группой Р. Э. П., и нам показалось, что сложилась почти тупиковая ситуация, порождающая дебаты. И это ситуация, которая лично мне очень нравится. Ведь это политика.
Кроме того, есть и другая сторона - вся эта полемика очень важна для Арсенала как для института, она предоставляет поле для работы.
Но мы не рассматриваем себя в качестве посредников в этом конфликте. Наша цель - сделать совершенно иной проект, осознавая случившееся. Мы приехали из города, где на здании одного из главных художественных институтов, выставочном павильоне Венского сецессиона, есть прекрасная надпись: Искусство и обучение искусству свободны. Это также зафиксировано в нашей конституции. Наша позиция заключается в том, что искусство свободно. Оно должно участвовать в конфликтах и решать определенные вопросы.
Саксенхюбер: - Искусство всегда стоит за свободой высказывания.
Шельхаммер: - Таким образом, мы осознаем наличие конфликта, но не считаем, что конфликт в прошлом отменяет будущее. Мы попробуем сделать что-то исходя из нашей методологии, а наш подход – это в том числе и политический подход к искусству. Ведь искусство создает отдельное пространство для дискуссии о политике. Это ни в коем случае не арена для решения ежедневных политических споров это арена, где создается новый горизонт для возможностей и высказываний.
- Зарубежные эксперты часто отмечают сильную политизированность современного украинского искусства. Полагаю, этот аспект найдет свое место в будущем проекте?
Шельхаммер: Неправда, что европейское искусство не работает с политическими темами. Искусство – это всегда взгляд на политику, возможно, политику в более возвышенном смысле, который трудно понять в терминах привычной политической риторики. Ведь даже в вопросе художественных форм не обходится без политики. К примеру, что значит реализм и что значит абстракция? Чего достигает прямое политическое высказывание, если оно сделано посредством искусства?
Нам, безусловно, интересно наблюдать за политическими движениями здесь, ведь и то, что происходило в 2004 году, не было лишено художественной составляющей. Но нам также интересно увидеть работы художников, которые смотрят на вопрос глубже, чьи высказывания не так очевидны, более поэтичны. Ведь существует не только консервативный формализм или левый активизм есть третий вариант, который показывает, что есть другая сторона и другие выразительные средства.
- Насколько хорошо вы знакомы с местной арт-средой? Уже знаете, чьи работы хотели бы включить в будущий проект?
Шельхаммер: - Конечно, нет. Первая рука, протянутая к рукопожатию, первая мастерская, которую доводится посетить, всегда не те. По большому счету нам придется начинать с нуля, поэтому мы планируем увидеть так много художников и посетить так много дискуссий и встреч, сколько будет возможно за отведенный нам на подготовку короткий срок. Мы не хотим делать биеннале, куда позовем каких-то наших друзей и соседей, чтобы придать их работам новую ценность. Это не наш подход.
- За последние годы в мире появилось огромное количество биеннале. Какова роль киевской? И что позволит ей быть заметным событием?
Саксенхюбер: - Посмотрите на пример стамбульской биеннале. 15-20 лет о турецком современном искусстве не знали за пределами страны. И благодаря биеннале, первая из которых прошла в Стамбуле в 1987-м, в очень короткий срок там развилась живая арт-среда.
Следует признать, в Украине дела обстоят несколько иначе, ведь здесь уже и так довольно оживленная художественная жизнь. Но проведение биеннале может оказать положительный эффект на институализацию. Ведь тут явно не хватает художественных институтов. Есть одна престижная частная выставочная площадка [киевский центр современного искусства PinchukArtCentre] и одно потрясающее государственное пространство [Мистецький арсенал], и у вас есть возможность сделать последний более стабильным. Биеннале может справиться с этой задачей.
Когда я впервые побывала в Украине в 2006-м для проведения исследования, здесь вообще была только одна приличная галерея. Зато были хорошие художники. Так что, думаю, биеннале - это в первую очередь выгода для города и для страны. Шелльхаммер: - К тому же биеннале может быть не только событием, но и своего рода школой.
- В Украине большой спрос на современное искусство, но уровень понимания все-таки довольно низкий. Что дает посещение арт-мероприятия не посвященным в тонкости истории искусства посетителям?
Шелльхаммер: - Когда мне было 15 лет и я учился в школе, один учитель, считавший меня хорошим учеником, дал мне прочесть немецкий перевод [романа] Улисс Джеймса Джойса. Это история 40-летнего мужчины, переживающего кризис среднего возраста, да еще и написана довольно экстравагантно. То есть в книге не было ничего, что могло бы прямо резонировать с моим опытом, как это происходило, например, с романтическими романами или чем-то подобным. И для меня это стало необычным опытом, отучившим меня полагаться в отношении искусства на предварительные ожидания. Дело не в наличии какого-то невероятного образования. Просто должен случиться момент единения, который заставит вас мыслить поновому.
Возможно, биеннале приведет вас к пониманию искусства как рынка, обменного инструмента высшего сословия, благодаря которому олигархи всего мира доказывают превосходство собственного вкуса. Вероятно, биеннале приведет вас к пониманию искусства как чего-то модного и желанного. И это тоже будет правдой. Но есть и другая сторона. И неверные ожидания - это тоже хорошо, ведь за ними может следовать познание и понимание. Но это уже ваша задача. Мы не хотели бы решать местные проблемы и не хотели бы идти сюда с эдаким колониальным жестом - мол, сейчас мы вам объясним, что же такое искусство на самом деле. Нет, всегда должны быть конфликт и противостояние.
- И все-таки какова роль искусства сегодня, по вашему мнению?
Шелльхаммер: - Роль искусства в том, чтобы создать пространство для получения опыта, не ограниченного идеологическими или экономическими рамками.
- Это возможно?
Шелльхаммер: - Это трудно, но порой удается.
***
Этот материал опубликован в №48 журнала Корреспондент от 6 декабря 2013 года. Перепечатка публикаций журнала Корреспондент в полном объеме запрещена. С правилами использования материалов журнала Корреспондент, опубликованных на сайте Корреспондент.net, можно ознакомиться здесь.
